Если говорить людям одну только правду, рано или поздно вас в этом уличат
Мне все равно
Где-то в груди аморфный осьминог
Лениво шевелит ядовитыми щупальцами
И меня ломает от боли
Аксоны взрываются
Пружинки организма в небывалом возмущении
Это новая буржуазная революция
Она даже почти бескровная –
Только сеть красных нитей, трассирующая в глазах.
Я хочу кричать
Связки зашкаливает от вибрации
Но никто не обернется
Почему? – Этот крик немой
Его услышат лишь летучие мыши
Они живут не так, как мы.
Я пошлю поцелуй солнцу
А жадный туман перехватит его себе
Глупый, его я люблю не меньше
Потому что это часть меня
Он уже много лет течет по моим венам
И мне это нравится:
Он тушит меня, гасит лихорадку безумия
В которой меня трясет уже десятое столетие.
В наш город пришла Чума
Она выступает стигматами на моей коже
А толпа находит черный румянец красивым
О да, я истинная Мэрилин Монро суицида.
Я могу вечно продолжать эту монотонность
Это просто Ниагара оскорбленного разума
Который явно выбрал бы другое тело
Если бы ему позволил слепой Азаг-Тот
Я - эпитафия на могиле Лавкрафта.
Революция аритмично стучит в висках
Но ее идеологи заблудились в зазеркалье
И карточные домики со смехом
Рассыпаются, оставляя шрамы на моей коже
Даже у карт острые края
Спасибо, я попробую плыть дальше
По реке Хронос, хотя это дорогое удовольствие.
Поцелуйте за меня снежинки,
Которых касались губы дорогого мне человека.
Где-то в груди аморфный осьминог
Лениво шевелит ядовитыми щупальцами
И меня ломает от боли
Аксоны взрываются
Пружинки организма в небывалом возмущении
Это новая буржуазная революция
Она даже почти бескровная –
Только сеть красных нитей, трассирующая в глазах.
Я хочу кричать
Связки зашкаливает от вибрации
Но никто не обернется
Почему? – Этот крик немой
Его услышат лишь летучие мыши
Они живут не так, как мы.
Я пошлю поцелуй солнцу
А жадный туман перехватит его себе
Глупый, его я люблю не меньше
Потому что это часть меня
Он уже много лет течет по моим венам
И мне это нравится:
Он тушит меня, гасит лихорадку безумия
В которой меня трясет уже десятое столетие.
В наш город пришла Чума
Она выступает стигматами на моей коже
А толпа находит черный румянец красивым
О да, я истинная Мэрилин Монро суицида.
Я могу вечно продолжать эту монотонность
Это просто Ниагара оскорбленного разума
Который явно выбрал бы другое тело
Если бы ему позволил слепой Азаг-Тот
Я - эпитафия на могиле Лавкрафта.
Революция аритмично стучит в висках
Но ее идеологи заблудились в зазеркалье
И карточные домики со смехом
Рассыпаются, оставляя шрамы на моей коже
Даже у карт острые края
Спасибо, я попробую плыть дальше
По реке Хронос, хотя это дорогое удовольствие.
Поцелуйте за меня снежинки,
Которых касались губы дорогого мне человека.