Ильфорте/Заэль. Драма-дэсу! R.

[balza]

Название: Лабиринт
Автор: Ирина Бальза
Бета:  Daerrin
Персонажи: Ильфорте/Заэль
Рейтинг: R
Жанр: drama
Предупреждение: в тексте использованы фрагменты песни OOMPH! – Labyrinth (перевод можно посмотреть здесь - http://www.amalgama-lab.com/songs/o/oomph/labyrinth.html)
Саммари: после перерождения в мире живых Гранцы неосознанно ищут друг друга
Дисклеймер: Кубо. Кубо Тайто.

погрузиться в безумие

Links, rechts, gradeaus -
Du kommst hier nicht mehr raus

На лице пожилой женщины сегодня была кислородная маска: значит, дела пошли хуже. Редкое хриплое дыхание было едва слышным. Изящный молодой человек с экстравагантным цветом волос почти нежно взял в руки морщинистую ладонью, провел пальцами, затянутыми в белые перчатки, по сухой коже.
- Мама… У меня когда-нибудь был брат? – янтарные глаза смотрели испытующе.
Тусклый взгляд лежащей на больничной койке старухи оживился, брови удивленно приподнялись. Еще пару лет назад она отчитала бы сына за безумные мысли, за то, что он вечно произносит эти глупости вслух, не думая, как на это отреагируют окружающие. О-о, она высказала бы ему многое, если бы позволил рак.
Заэль и сам не знал, почему задал такой вопрос. Может, это казалось правильным?
- Забудь, - резкий смех звоном колокольчиков разнесся по палате.
Что ж, он и не надеялся узнать что-либо здесь, но попытаться стоило. Ему до дрожи нужно было найти того, чью тень он все время ощущал за плечом. Тень давила, запутывала и терзала, требуя воплощения беззвучным криком.
…
Du weisst nicht mehr, wer du bist,
Du weisst nicht mehr, was Liebe ist.

По лабиринту коридоров его вело внутреннее чутье. Направо. Налево. Вперед-вперед-вперед. Белые стены и потолок, белый мрамор пола под ногами – эту белизну остро хотелось разбавить. Ильфорте понимал, что находится во сне и что, щипай себя хоть до крови, вырваться отсюда не получится. Не он определяет правила. А пока – налево, направо, вперед.
- Ты пришел… - в конце пути его ждало спасение от безумного однообразия цвета – ирреальное существо, похожее на экзотическую бабочку, манящее к себе длинным фиалковым когтем. Его ночной кошмар и его освобождение, одержимость и… любовь? Ильфорте не успел испугаться собственных мыслей, как его уже притянули к себе, целуя фиолетовыми губами, кусая до крови. И все внутри дрожало и звенело натянутой струной от жажды, которую он утолял, оставляя поцелуи-укусы на коже своего наваждения, срывая футуристические одежды, обрывки которой стали постелью. Это был только сон, но лишь в нем он мог ощутить себя счастливым – заполненным, законченным. Завершенным. Врываясь в податливое тело под аккомпанемент протяжных стонов, Ильфорте не почувствовал, как над ним мягким одеялом сомкнулись крылья-каркасы.
…
Du hast mich oft aus dir verbannt,
An meinem Zorn dein Herz verbrannt.
Dein zweite ich, die zweite Haut
Hab ich in deinem Kopf erbaut.

- Заэль Аполло-сама! Заэль Аполлло-сама! – вокруг него по лаборатории прыгали белые арбузики в тонкую черную полоску. Редкие темные волосы «колобков» были стянуты в хвостики, а одинаковые улыбки до ушей светились угодливостью и почтением. Гранц моргнул и помотал головой, отгоняя странное видение.
- Заэль-сан, с вами все в порядке? – лаборантка отложила в сторону записи.
- Разумеется, Верoника! Не мели чепухи! – небрежным жестом он остановил уже подорвавшегося бежать за водой Люминора, как две капли похожего на коллегу – такого же коренастого и кругленького.
Гранц еще немного поотчитывал нерадивых подчиненных, картинно прикрыв лицо ладонью, всей своей фигурой говоря «какие идиоты меня окружают!», затем сел за рабочий стол, запуская в компьютере программу-переводчик. На языке вертелось странное слово «Эспада».
…
Wenn ich in deine Seele tauche
Und dich fuer meine Lust gebrauche,
Dann werd ich deine Sinne blenden.

Лучи утреннего солнца ровными полосами легли на светлый кафель, оставили причудливые узоры на смуглой коже мужчины, пьющего кофе. Солнечные дорожки запутались в длинных светлых волосах, свободно струящихся по плечам. На лице мужчины – явственные следы усталости. Тяжело вздыхая, он добавил в кофе сливки, положил кусочек тростникового сахара, размешал изящной серебряной ложечкой. Он ненавидит сладкий кофе. Он ненавидит молоко, но сейчас это кажется правильным – пить измененный лишними компонентами до неузнаваемости напиток. Это делало его ближе к странным снам, приходящим каждую ночь.
От размышлений его отвлек цокот каблуков.
- Я тоже хочу кофе, - у покрашенной в вульгарный розовый цвет девицы резкий неприятный голос. Какое-то странное чувство заставляло его ночь за ночью выискивать себе именно таких – с розовыми волосами, худых, странных. Уж не те ли самые сны? Внезапно Ильфорте почувствовал поднимающееся откуда-то изнутри чувство гадливости и отвращения к самому себе.
- Убирайся!
Прошипев грязное ругательство в его адрес, девица ушла, оставляя после себя тяжелый запах сладких духов. Это было неправильно, и мужчина открыл окно, впуская свежий аромат скошенной травы и утренней росы. Вот так. Теперь все, как надо.
…
Dein Spiegelbild hat sich entstellt
Niemand ist hier, der zu dir halt.

Заэль проснулся совершенно разбитым, но с приятным чувством истомы в теле, на котором таинственной клинописью пестрели укусы и царапины. Эти сны… Яркие, как реальная жизнь, на утро они уходили, оставляя только смазанные разрозненные картинки и ощущение чужого присутствия.
Молодой человек со стоном наслаждения подставил разгоряченное лицо прохладным струям душа, не переставая мучить мозг в надежде вспомнить. Там ведь что-то было. Или кто-то – кто-то очень-очень важный… Прикрыв глаза, он медленно провел кончиками пальцев по своей груди, неосознанно повторяя касания человека (и человека ли?) из своего сна. Легонько оцарапав ногтями шею, рука спускалась ниже, пока не обхватила уже поднявшуюся плоть. А если представить, как смуглые пальцы жестко вплетаются в волосы, оттягивая на себя, как горячее исступленное дыхание обжигает ухо, как щекочут светлые длинные пряди… Впрочем, зачем представлять? Это было, все это итак уже было сто, тысячу, миллион лет назад. С коротким вскриком Гранц кончил, запачкав белый кафель. Устало прислонился горячим лбом к холодной плитке.
- Найди меня… Пожалуйста.
…
Klopf-klopf, lass mich rein,
Lass mich dein Geheimnis sein.

К сожалению, у него не было братьев, только двоюродная сестра, которая мастерски умела находить в календаре уйму праздников, посвященных исключительно ей, любимой, и все просто обязаны были осыпать ее подарками. Так что Ильфорте пришлось совместить свои ежедневные поиски с покупкой сувенира к очередной дате, обведенной ярким кружочком. Он выбрал статуэтку быка – крутогрудого, гордого, с белой шерстью на холке, будто гривой. Коснувшись пальцами фарфора, мужчина едва удержался от крика: по коже пробежал сильный разряд тока. Перед глазами появилась бескрайняя пустыня – белый песок под черным беззвездным небом, и он сам, сильный адьюкас (откуда слово-то такое взялось?), преследующий добычу вместе со стаей, впереди которой широкими прыжками летел вожак-пантера. Ильфорте сильнее сжал пальцы на гладком боку вещицы, и видение рассеялось. Он не хотел об этом думать: болезненное жжение в груди лишало мыслей и воли, заставляя снова и снова прочесывать людные улицы. «Найди меня…» - боже, чей это был голос?
…
Du hast mich oft aus dir verbannt,
An meinem Zorn dein Herz verbrannt.
Dein zweite ich, die zweite Haut
Hab ich in deinem Kopf erbaut.

Черный шоколад ломался с трудом, осыпаясь на сколах мелкими крошками, пачкающими пальцы. Он был слишком горьким, и у Заэля складывалось впечатление, что он жует уголь. Или асфальт, кому как больше нравится. Но он все равно провел кончиком языка по отломанному квадратику. Горечь шоколада немного притупляла чувство потери, усиливающееся год от года. Они должны найти друг друга. Иначе – слишком холодно, слишком больно, чересчур много этого «слишком», которое срочно нуждалось в разделении на двоих. Поэтому Заэль сидел в маленьком кафе на оживленной улице и пил несладкий зеленый чай с горьким шоколадом вместо привычного кофе и карамельных пирожных. Зеленый чай и шоколад – это был его поисковый маячок, кричащий «сюда! я здесь!». Какой смысл бегать туда-сюда, если можно сесть и спокойно ждать? Простая теория вероятности, рано или поздно искомое само себя обнаружит, главное – набраться терпения, излишками которого Заэль, конечно, не страдал, зато обладал неуемным воображением, помогающим себя занять. Хотя, всегда есть риск, что сидишь ты не в том месте и не в то время. Но этот вариант заставлял уголки тонких губ нервически кривиться, так что он предпочитал об этом не думать. Заэль снял очки, протер их белоснежным платком и снова надел, задумчиво пропуская сквозь пальцы розовые пряди. Только вот эта официантка… Девица явно положила глаз на яркого посетителя, поэтому постоянно находила предлог, чтобы крутиться поблизости, так что взгляд молодого человека время от времени натыкался на длинные светлые волосы, собранные в конский хвост. Можно было всего парой ядовитых слов отвадить девчонку, как он это умел, но эти волосы… заставляли молча опускать взгляд в лежащий перед ним журнал.
…
Links, rechts, gradeaus -
Du bist im Labyrinth
Links, rechts, gradeaus, links, rechts, gradeaus.
Keiner kann dir sagen, welche Tueren die richtigen sind.

Параллельные, перпендикулярные, радиально расходящиеся, казалось, этим улицам не будет конца. Во всяком случае, именно так думал Ильфорте, до кровавых мозолей натирая ноги новыми туфлями. Этот бесконечный лабиринт, по которому он мечется изо дня в день, чтобы найти избавление от безумных снов, выпивающих его душу и терзающих тело. И каких снов… Он помнил: обжигающих, с поцелуями до крови и прикосновениями, оставляющими синяки. Самое ужасное, что, просыпаясь утром в одиночку, Ильфорте видел на теле отметины явно не собственных пальцев.
Налево. Направо. Вперед-вперед-вперед. Внезапно впереди мелькнула розовая макушка, и мужчина рванулся, расталкивая прохожих. Схватил за плечо:
- Извините, я обознался, - на него смотрела размалеванная физиономия панка. Ильфорте заправил лезущую в глаза прядь за ухо и побрел дальше. Налево. Направо. Прямо. Лабиринт был ловушкой.
Это стало навязчивой идеей: найти пахнущее озоном существо из кошмаров, чтобы больше не чувствовать холод фиолетовых когтей, вырисовывающих на коже непонятные узоры, не слышать сводящий с ума шепот и не просыпаться с бешено колотящимся сердцем на скомканных горячих простынях. Поэтому сейчас он шел сквозь серый людской поток, вглядываясь в лица, напрягая органы чувств: не ёкнет ли что внутри, подсказывая дорогу. Миллионы людей… Миллионы лиц, среди которых нужно найти свою страшную манию.
…
Du bist im Labyrinth, du bist im Labyrinth.
Klopf-klopf, lass mich rein,
Lass mich dein Geheimnis sein.

Он все-таки не сдержался: наорал на смазливую официантку так, что девчонка убежала в слезах. Ничего, может, теперь до ее крошечных мозгов дойдет, что нельзя быть такой неуклюжей курицей и проливать чай на посетителей. Хотела, чтоб он обратил на нее внимание – пожалуйста, только ей теперь кошмары сниться будут еще долго. Одной лишь салфетки было явно недостаточно: раздраженно шипя, Заэль встал из-за столика, направляясь в уборную – к раковине и сушилке.
…
Links, rechts, gradeaus -
Du kommst hier nicht mehr raus
Links, rechts, gradeaus -
Du kommst hier nicht mehr raus.

По дороге на глаза попалась вывеска продуктового магазинчика, и блондин решил зайти: как раз заканчивался чай, да и плитка любимого горького шоколада явно не будет лишней. Проходя между стеллажами с товарами, он остановился как вкопанный перед полкой, на которой стояли баночки с медом. Этот цвет, мягкий и теплый оттенок послеполуденного солнца… Ильфорте поймал себя на том, что уже с минуту поглаживает толстое стекло банки.
Зачем он купил мед, на который у него, вообще-то, аллергия с детства, мужчина вряд ли смог бы сказать. Разве что он готов был поклясться, что глаза у существа из его ночных блужданий были именно такого цвета. Глаза, которые смотрели только на него, только ради него… Господи, это просто безумие… Ильфорте вышел на оживленную улицу, на которой размещались многочисленные кафе и бутики, неспешно зашагал по рельефной брусчатке, как вдруг внутренний толчок в грудь заставил его притормозить у окна дорогой кофейни: через стекло он увидел небольшой уютный зал, несколько парочек, сидящих в глубине помещения, белокурую официантку, утирающую слезы. Столик возле окна, на стул рядом с которым было брошено белое пальто, пустовал. Что за черт? Тряхнув головой, Ильфорте отвернулся. Если он не найдет свое наваждение, то просто сойдет с ума. Сойдет с ума и умрет.
От входа мужчина свернул налево.
…
Der Wahnsinn hat mich eingesperrt
Und deine Heile Welt verzerrt,
Hat sich in deinen Kopf gepflanzt -
Lauf, Kind, lauf, so schnell du kannst.

Заэль вернулся к остывшему чаю куда в более благодушном настроении: пятно удалось вывести полностью. К четырем нужно было вернуться в лабораторию, журнал был прочитан, так что больше сидеть здесь не имело смысла. Молодой человек вытащил из бумажника несколько купюр, которые небрежно бросил рядом с чашкой, и надел пальто. Он придет сюда завтра. Если, конечно, окончательно не свихнется от грызущего изнутри чувства утраты, заполнить которое не удалось ни на йоту. Свихнуться… Хм, вполне возможно.
Входная дверь звякнула колокольчиком, и он, едва заметно улыбаясь, зашагал по людной улице.
Направо.